Измотанная дорогой, занявшей в три раза боль-
ше времени против обычного, Аглая наконец-то до-
бралась до дома. На ее стоянке торчал чей-то чума-
зый драндулет. Женщина замерла. Нет! Нет, нет, нет.
Нормальный, желтого цвета номер. Израильский.
Почему-то он показался черным, арабским – могиль-
ной ямой с белой датой конца. Здесь нет палестинцев!
Сделав два круга по нелепым улочкам с одно-
сторонним движением, она припарковала машину
у ближайшей овощной лавки и под кипятильником
ненормального солнца поплелась домой.
На столе стояли намытые Аликом фрукты, под
салфеткой – купленные им же миндальные пирож-
ные.
– Интересно, что он рассчитывает за все это по-
лучить? – хмуро подумала Аглая и, не притронув-
шись к угощению, пошла прикорнуть. На полпути в
спальню ее остановил телефонный звонок.
– Эглая, – услышала она свое имя.
Звонил Старик, у которого она работала сидел-
кой несмотря на то, что две у него уже были: Фаруда
– сухая выжженная ливийка, быстроглазая и непри-
ветливая, и абсолютно беспрекословная девочка-
филлиппинка, выполняющая всю грязную работу
по обслуживанию полупарализованного, абсолютно
немощного, но цепкого и ясного умом человека.
Звонил Старик, по чьей просьбе она вчера по-
ехала в Иерусалим и там угодила – уже по собствен-
ной дури! – в этот ад… во временную расщелину…
в страшное место, где гнев Господний истреблял
грешную плоть человеческую.
– Я вас внимательно слушаю. Нужна моя по-
мощь? – собранно ответила она.
– Эглая, – гортанно коверкая ее имя, повторил
Старик. – Письмо все еще у тебя? Хорошо… Самолет
моего… родственника… – Старик сухо кашлянул.
– Родственник не прилетел вчера. Он прилетел се-
годня. Обстоятельства… Можешь ты завтра прийти
ко мне? Время – обычное…
Старик не обращался к ней прежде с подобными
просьбами.
– Конечно, могу. Я обязательно буду.
– Письмо вернешь, – раздалось в трубке, и по-
шел отбой.
Аглая не могла понять, почему ее так взволнова-
ла просьба Старика. Но – взволновала.
В раздрызганную картину последних двух дней
этот звонок добавил какой-то странный тон. Он был
значим. Безусловно! Он высвечивал что-то… важ-
ное?.. как на невидимом аркане притягивал… Что!?
– Какой завтра день?!
Аглая запуталась во времени, в своих ощуще-
ниях, алогичностях и сюжетных ходах событий по-
следнего времени.
– Дура! – обозвала себя Аглая за безрезультат-
ные попытки разобраться в собственных подозрени-
ях. – Деньги тебе платят за просто так! Правильно?
Правильно! Гете она, видите ли, в оригинале уми-
рающему читает! Это работа? Это стоит столько,
сколько ты получаешь? Кинули тебе кусочек сыра...
Бесплатного... Но если допустить, что все просто...
Просто кто-то не прилетел…
...Механически помешивая ложечкой чай, куда
так и не положила сахар, она пыталась вспомнить
– во всех подробностях – когда в действительно-
сти начались странности.
Ведь не сегодня же?
И – не вчера....
Кто принес ей эту газету с объявлением, именно
тогда, когда муж, столь неожиданно получивший
приглашение на работу – годовой контракт! – из
«MICROSOFT», уехал в Америку?
То, что подозрительно быстро оформлялись до-
кументы, словно их кто заговорил, объяснить мож-
но: повезло. Но газетка-то откуда взялась? Ведь она
появилась именно в тот день, когда муж уехал.
Точно! Аглая вернулась из аэропорта... Зашла в
вылизанный, вычищенный еще накануне от всяко-
го рекламно-газетного хлама дом... Тут же позвони-
ла Соня, мужнина тетка... Аглая ей сообщила, что
самолет улетел вовремя... Снова самолет!.. Тетушка
со вздохами, паузами и чистой воды вампиризмом
принялась рассказывать о «мерзавках-служащих»
из «Битуах Леуми», ругать своего мужа – «осто-
лопа, купившего курей замороженных на шекель
дороже, чем на рынке продают...» Уставшая Аглая
присела у журнального столика... На пятой тетуш-
киной болезни – провались она пропадом! – взяла
в руки эту самую газету... Задаваясь одновременно
двумя вопросами: о каких именно паразитах – то
ли тараканах, то ли религиозных тетушкиных сосе-
дях идет речь; и откуда на столике оказалась «тол-
стушка», Аглая от скуки начала медленно листать
страницы.
– К сожалению, Софья Соломоновна, мне надо
убегать, – сказала она, наткнувшись на это странное
объявление...
…Очень странное объявление...
– Куда?! – чуть не захлебнувшись на полуслове
от возмущенья, спросила тетушка.
– Потом объясню, – несчастная жертва родствен-
ного террора с превеликим удовольствием надавила
рычажок телефонной трубки.
НА РОЛЬ ШЕХЕРЕЗАДЫ
ПРИГЛАШАЮ МОЛОДУЮ КРАСИВУЮ ЖЕНЩИНУ.
БЛЕСТЯЩЕЕ ЗНАНИЕ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА ОБЯЗАТЕЛЬНО.
«Старый маразматик» – мгновенно определила
возраст подателя объявления Аглая. Потом засо-
мневалась и свое бессознательное первое ощущение
по этому поводу многажды опровергала. Версия, что
это дурное объявление – розыгрыш, казалась ей бо-
лее вероятной.
Был еще вариант: какой-то ушлый малый жела-
ет поснимать сливки из-под трусиков молоденьких
легковерных дурочек.
Но при чем здесь блестящее знание немецкого!
Пахнущие дешевым фарсом, типографской
краской и, почему-то, опасностью, эти рекламные
строчки день ото дня все больше места занимали в
голове женщины. Из черных цепочек газетных бу-
ковок каким-то непостижимым образом в ее вооб-
ражении складывались мозаики и живописались
картины – ни на что виденное ранее не похожие.
Буйный цветистый Восток с его каравана-
ми и шелками все явственнее накладывался – как
лупа на карту – на холодные готические соборы
Германии, накрывая их нежно-скользящими шаля-
ми ночей. Или наоборот. Готика острыми шпиля-
ми пронзала библейские, бездыханные от солнца
пейзажи. Тусклые и по-иезуитски беспощадные.
Ароматы тоже путались. Едкий запах костров
инквизиции мешался то с солнечно-пыльным, то
с тяжело-влажным средиземноморским ветром,
гуляющим по дворцам жестоких властителей.
Древних, как их языческие боги.
...Бой часов плыл поверх всей этой мешанины...
По ночам Аглая, совершенно выбитая из колеи,
не могла заснуть. И тогда она перед зеркалом усажи-
валась в позе восточной наложницы, накидывая на
себя – по очереди – струящиеся легкие ткани, кото-
рых в ее гардеробе было не так-то и много. В конце
концов, из золотистой туники она смастерила лиф,
нашила на него старые бусины, из остатков ткани
приладилась сооружать чалму. Сиреневый газовый
шарф служил в этом наряде Шехерезады шарова-
рами. Стекая сладостно–порочными складками к
коленкам, он, увы, никак не дотягивался до тонких
щиколоток, и тогда Аглая наклонила зеркало под та-
ким углом, что изъян этот просто–напросто исчез.
Иная женщина – не Аглая – и иная реальность
– не нынешняя – жила в тусклом зеркале по ночам
целую вечность – неделю, на исходе которой и было
принято решение – позвонить немедленно!
На третьем гудке на том конце провода подня-
ли трубку. Липкий холодок, пробегающий по спине
последние полчаса, резко усилился и стремительно
переместился в живот. Оглушенная странным пред-
чувствием, Аглая изо всей силы вдавила рычаг в те-
лефонный аппарат.
Сердце заколачивало сваи в мерзлую стену груди.
Она отодвинула телефон от себя, подошла к
окну, долго пыталась сложенной газеткой прибить
тупо бьющуюся о стекло муху. Та, наконец, сделала
резкий зигзаг в воздухе и вырвалась из стеклянного
плена на волю через распахнутую половинку окна.
Аглая вернулась в холл. Жужжание так и не убитого
ею насекомого висело в воздухе. Или это был иной
звук? Он был летним, полуденным... напоминаю-
щим что-то далекое–далекое, забытое...
Решительно набрав номер телефона, Аглая услы-
шала короткие гудки. Занято.
– Еще одна Шехерезада выискалась, не иначе,
– сказала сама себе надменно Аглая.
Зацепив себя за самое больное – самолюбие, она
успокоилась окончательно, тщательно свернула га-
зету, бросила ее в мусорное ведро...
Спустя полчаса еще раз набрала въевшийся в па-
мять номер.
…Как давно это было! Месяц назад? Два? В голо-
ве все смешалось…
– Алло, – услышала она сухой голос и непривыч-
ное разбиение на слоги.
– Алло, – еще раз поскребся к ней в ухо голос.
– Шалом, – сказала Аглая, – я по объявлению.
– Алло? – в третий раз царапнул ее голос из труб-
ки.
– Я по объявлению, – с напором сказала Аглая.
– Мне недавно в руки попалась газета, – еще более
громко произнесла женщина заготовленную ложь и
извинилась, что, может быть, звонит слишком позд-
но и беспокоит зря.
– Хорошо, – услышала она.
Не совсем поняв, что означает это безынтонаци-
онное «хорошо», она продолжила торопливо:
– Вам требуется молодая женщина, знающая в
совершенстве немецкий язык... Мне тридцать во-
семь лет. Я замужем. Закончила Романо-германское
отделение Московского университета. Много лет
работала переводчиком. В Германии была неодно-
кратно.
Она задумалась, что бы еще добавить.
– Хорошо, – нисколько не оживляясь, повторил
голос.
Аглая рассердилась. Вытащила из сумочки ма-
ленькое зеркальце, поднесла его к лицу и, наблюдая,
как у отражения глаза становятся все более яркими
и негодующими, холодно спросила:
– Что – хорошо?
– Хорошо, что ты позвонила.
– Идиотка, – про себя назвала свое отражение
Аглая, а вслух незамедлительно спросила:
– Вы намерены нанять женщину на тысячу и
одну ночь? Говорить на немецком ей нужно будет в
постели?
– ...Надо будет… два раза в неделю… в вечерние
часы…. читать мне литературу… в оригинале…. И,
по мере надобности… – в голосе появились сиплые
нотки – писать деловые письма… моим партне-
рам и, одновременно, друзьям… в Германию... Я
жду тебя завтра в восемнадцать часов по адресу...
Записывай.
Аглая покорно взяла ручку.
– Повтори! – скомандовал Старик.
Она повторила.
– До встречи. Не опаздывай, – еще более повели-
тельно сказал человек.
С того часа обыденная Аглаина жизнь была пере-
ведена в какое-то иное временное измерение...
