вонзалисьв дверные проемы. Аглая сидела в кресле.
– Встань, закрой окно, – ругала она себя.
– Ну, не ленись, – упрашивала тихо и безнадеж-
но.
Распластанное тело отдавало другие приказы:
– Сиди, не двигайся! Не шевелись... Замри!
– Давай, сударыня, посчитаем, во сколько тебе
обойдутся новые стекла, – язвил, как всегда, трезвенник-мозг.
– Сиди, – стонало тело. – Знаешь, откуда я сей-
час тебя вытащило?
– Ты хочешь сказать, из ада? – попыталась сыронизировать Аглая.
Лихорадочно рассекая пограничье времени, застукали часы в холле.
Аглая вдавила ногти в ладони. Скулы свела оскомина, спина выпрямилась.
В замке входной двери еле слышно заворочался ключ.
– Ты чего, киска? – на пороге стоял Алик, жилец.
– На тебе лица нет.
– Закрой балкон… сквозняк, – прошептала Аглая, чувствуя, однако, что иезуитская воронка, всасывающая в себя потоки ее жизненных сил, прекращает свое бешеное вращение.
– Не понял? – переспросил Алик.

– Я попросила закрыть балкон, потому что силь-
ный сквозняк. Думала, стекла вышибет...
С Аликом она всегда говорила предельно четко.
– Балкон закрыт, – привстав на цыпочки и вытянув кадыкастую шею, констатировал Алик. – Да. На
щеколду, – подойдя поближе, деловито доложил.
– Собственно, откуда взяться сквозняку...
Он подошел к двери в спальню и закрыл ее.
– Так ты ездила в Иерусалим сегодня? – спросил.
И тут же добавил: – Зря!
– Будь любезен, принеси воды, – с трудом попро-
сила Аглая и поморщилась, представив, как долго и
тщательно будет выполняться эта маленькая прось-
ба...
...Она лежала в плотной пене, заломив в локте
левую руку и свесив ее за фаянсовый край ванны.
Ручейки пота все быстрее бежали по влажной груди,
обтекая тяжелый серебряный талисман с бирюзой.
На квадрате кафеля растекалась лужица. Контур
ее…
– Какой странный контур! – удивилась женщи-
на. – Он напоминает… старинный герб. Да, очень
напоминает. А вот и лилия… Как четко она видна!
Аглая рассматривала белые лепестки, их изги-
бы... и все больше теряла силы. Усталость одолевала
ее.
– Если бы прямо сейчас, не делая никаких уси-
лий, очутиться в постели! Немедленно! – появивше-
еся желание ничего общего не имело с изысканной
символикой на полу в ванной комнате... – И чтоб
никаких Аликов в моей жизни больше бы не было!
Выдернув пробку, она в который раз, с тех пор
как нечаянно переспала с жильцом, подумала:

– Надо сказать, чтоб искал себе другую кварти-
ру.
* * *
Вульф, не сводя глаз, следил за длинной резной
стрелкой больших напольных часов работы немец-
ких мастеров конца 16-го века. Куплены они были
у одной полунищей и почти безумной старухи с год
назад.
Старуха плохо понимала и плохо помнила, какие
деньги сейчас в ходу в Израиле, обмануть ее ничего
не стоило, но Вульф почему-то поостерегся обманы-
вать это существо. Впрочем, часы и так продавались
за бесценок…
– Шекели, шекели, шекели, – все повторяла ста-
руха, обнюхивая купюры.
Ее заболоченные возрастом глаза мутнели.
– Шекели... – раскачивалась из стороны в сторо-
ну старуха, монотонно бубня заклинанье. – Тысяча
шекелей... А деньков еще меньше тебе осталось, лю-
безный… Не жилец ты, голубчик, не жилец! Долго
не протянешь. …А денежки мои с собой заберу, в
саван спрячу, откуплюсь. Ишь, уставились, наглые!
Изыдите! И ты убирайся вместе с ними, муженек по-
койный, нечего подглядывать! Кыш!
Старуха начала мелко плевать прямо перед со-
бой и дергать ногами в шелковых, с желтыми слони-
ками, штанах. Гость сделал знак грузчикам и вышел
из пропахшей бредом квартиры.
…Когда стремительная, идеально созданная для
полетов по кругам Времени минутная стрелка нако-
нец-то настигла бочонок часовой, Вульф резко встал

с кресла, подошел к бюро, достал из верхнего ящич-
ка сигару, чиркнул спичкой, затянулся и подошел к
окну.
Красный дракон солнца, медленно покрываясь
серебристой чешуей волн, исчез в логове средизем-
номорской бездны.
– Ты будешь моей, Аглая. Так надо, – сказал
Вульф задумчиво, словно что-то еще взвешивая, и
задвинул плотную штору.
* * *
Аглая услышала, как кошка скребется в окно, пы-
таясь пробраться в дом, но сознание ее еще блуждало
среди грифельно-черных скал. Она видела – отчет-
ливо – как карабкается по этим скалам. Чувствовала
на себе чей-то взгляд. Скорбный... Да, скорбный
взгляд... Женский… Он предупреждал о чем-то...
Однако сонные образы быстро теряли власть над
реальностью.
– Бася! Заткнись! – крикнула наконец Аглая,
спустив ноги с кровати.
В тот же миг ее подбросило и швырнуло обратно
в горячие простыни. Навзничь. На секунду стерлись
все ощущения, кроме одного: мощный поток несет ее
по лабиринту, стены которого испещрены орнамен-
тами. Яркие ковровые узоры извиваются в долгом
ритуальном танце, затягиваются петлями вокруг ле-
тящей фигурки... И вдруг исчезают. Стеклянная пу-
стота в лабиринте. Беззвучие. И в конце его, вдалеке
– плывущая в облаках табачного дыма мужская кра-
сивая голова. Почему-то – в профиль...

Аглая пошевелилась, открыла глаза. Виденье
стало ярче и как бы приблизилось. Резко очерчен-
ная ноздря, темный свод глаза... Лицо смутно зна-
комо, видено где-то, когда-то... Она осторожно пере-
вернулась на бок...
И снова очутилась среди безлюдных скал, одна-
одинешенька...
...Стоя посреди кухни – невыспавшаяся, в стоп-
танных тапочках – Аглая пыталась расшифровать
утреннюю полуявь. Ничего не получалось.
Сипло замяукала кошка, завертелась под нога-
ми. Аглая насыпала корма, налила воды в блюдечко.
Трижды прокрутившись между ногами хозяйки, Бася
с остервенением принялась грызть сухие звездочки.
– Наваждение какое-то! Что за скалы?! Удавки
пляшущие, голова без туловища, глаза без лица! Как
это все понять?! – гадала тем временем женщина, все
больше и больше чувствуя незримую угрозу. – Что
значил этот взгляд... скорбный?! Что?! И на какой
шабаш я сама неслась... даже помело не прихватив?!
Ниспосланное свыше никак не поддавались раз-
умному толкованию. Тогда Аглая решила объяснить
все значительно проще – играми собственного под-
сознания.
– Сдохнуть можно! – почти развеселилась она, при-
поминая фрейдистскую концепцию сновидений. – Во
сне ползаю по фаллическим символам, наяву… Наяву
трахаюсь с кем ни попадя! Что было вчера – не помню.
А что было вчера?!
– Водки, что ли, выпить, – решила, вдруг чего-то
испугавшись, Аглая.
Но тут же передумала.

* * *
– Аглаюшка, милая, ты меня совсем бросила,
– заворковал Юрчик, едва заслышав ее голос в теле-
фонной трубке.
– Это ты меня бросил, – протянула она. – Хочешь,
приеду?
– Нет, не хочу! – хохотнул он.
– Тогда жди. Скоро буду.
– Ага.
Быстро – холодный душ, горячая струя фена...
Тушь... Помада... Глаза заблестели...
Что надеть? Белое платье? Годится! Утюг! Где
утюг? Хорошо, сойдет и это. Босоножки... Вот они!
Все, готова!
Сделав последний вираж по квартире и уже взяв-
шись за ручку двери, Аглая на секунду замешкалась.
Пытаясь припомнить, что забыла, она обернулась.
И тут же за спиной услышала, что кто-то поворачи-
вает ключ в замке.
– Алик?! – возмутилась она. – С какой стати так
рано!
С вызовом посмотрела на дверь. Та, закованная
в железные латы дверного проема, взирала на нее
безучастно.
– Кажется, слуховые галлюцинации начинаются,
– Аглая резко распахнула дверь.
Конечно же, никого...
Обругав себя за мнительность, свалив все на рас-
шатанные вчерашним иерусалимским приключе-
нием нервы, она двинулась к стоянке, на ходу рукой
взлохмачивая легкие волосы.

– Лапонька, ты так быстро добралась, – Юрчик
потянулся к ней, чтоб поцеловать, но тут же озабо-
тился: – Ты чего такая невеселая?
– Голодная. Кормить будешь?
– Спрашиваешь!– обрадовался он и засуетился у
плиты, заворочал чугунными сковородками.
– Как дедок-то твой поживает? Еще концы не от-
дал? – вспомнил он почему-то.
– Жив, – ответила Аглая и, подумав, добавила:
– Он... странный какой-то, этот Старик. Жуткий... Я
все время настороже. Не боюсь его, но... Что-то не то
происходит. Особенно в последние дни.
– Со всеми, лапонька надо настороже быть. Ушко-
то востро держать надо. Обведут вокруг пальца – и
пикнуть не успеешь! – философски заключил хозяин.
– Но он платит, и – хорошо платит, – парировала
Аглая.– А на днях сказал, что я даже не представ-
ляю, что для него значу.
– Я тебе, милая, то же самое без конца твер-
жу. Только ты мне не веришь. Цены тебе нет,
Аглаюшка.
Юрчик оглянулся. Свет, сжавшийся в точку воз-
ле зрачков, остро полоснул гостью. Она поежилась и
продолжила:
– Знаешь, за все время, что работаю там, я даже
инвалидную коляску его ни разу не двинула... Все
служанки делают... Сижу, Гете читаю... Два раза в
неделю по два часа... высокая поэзия входит в дом
моей жизни... и уносит к сияющим вершинам небес-
ного Санктума....
Нарисовав в воздухе рукой замысловатую спи-
раль, она добавила патетически:

– О!.. Скользя по разверзающимся безднам ду-
ховного... погружаясь в вихревые потоки сверхчело-
веческого разума... имею с этого… нехилый зарабо-
ток на хлеб насущный.
– Да что ты говоришь, лапочка! – на лице стоя-
щего вплотную к ней Юрчика блуждало благодуш-
но-радостное выражение. – Тебе помидорчиков на-
резать?
Она кивнула, налила джина в стакан, плеснула
немного тоника, отпила глоток. И заплакала.
Кто-то почти бесшумно приоткрыл входную
дверь. Размазав слезы по щекам, Аглая обернулась...
– Чего ты опять человека обидел! – выкладывая
на стол пакеты со снедью, напустилась на Юрку су-
пруга.
– Да я ничего, и слова не сказал! А она как тяп-
нула стакан без меня, так сразу в слезы... Аглаюшка,
ну ты чего!
– Наденька! Он меня голодной смертью уморить
хочет, – притворно закапризничала Аглая.
– Юрка, да пошевеливайся ты, наконец! – рас-
сердилась на мужа хозяйка.
– Все я да я! – в ответ беззлобно заворчал тот,
распихивая продукты по холодильнику. – Надюша,
джинчику тебе налить?
– Я пиво буду, – донесся из ванной голос. –
Включи новости. Опять, говорят, теракт был.
Юрчик мощно напряг плечи, сцепил руки на гру-
ди. Взгляд его стал желто-звериным.
– Что, не видели, как кишки по мостовой распол-
заются? На оторванные бошки желаете полюбовать-
ся? Не дождетесь! Мусик, я не буду включать теле-
визор! – заорал он через голову гостьи.

Шмякнув дымящееся варево в глубокую тарелку,
Юрчик хлебанул джина прямо из бутылки, тыльной
стороной ладони вытер рот, передернул плечами. И
сразу как-то обмяк.
Аглая наблюдала за ним. Она прекрасно знала,
что значат столь резкие перепады в настроении дру-
га: болезнь опять одолевала бедную его душу.
– Юрчик, я хотела тебе рассказать что-то. Можно?
– спросила она, с трудом отогнав от себя воспоми-
нания о том времени, когда Юрчик был здоров.
Сколько тогда возле него всякого люду интересного
кружилось, сколько друзей было...
– Ну что ты мне можешь рассказать, милая, – по
инерции зло отреагировал тот, но тут же освобожде-
но засмеялся. – Расскажи, конечно, расскажи, я так
люблю твои глупости...
– Я вчера... была... в Иерусалиме, – начала она.
– И познакомилась с очередным мудаком, – тут
же перебил хозяин.
Аглая пригубила прозрачную, пузырящуюся от
тоника жидкость. В нос неприятно ударило запахом
боли и отчаянья.
– Ты что мне подсунул! – завопила она.
– Опять человека обижаешь! – вернувшаяся На-
денька включила телевизор.
Юрчик задумчиво поскреб жесткую бороду, мах-
нул рукой и принялся варить кофе.
Через час, выйдя проводить гостью, он нацепил
новые шлепанцы на пробковой подошве. Идти было
неудобно, и по причине этой Юрчик чертыхался на
чем свет стоит ежесекундно.
– С тобой стыдно рядом идти, – подтрунила над
ним Аглая.
– Зато тебя, лапонька, такое счастье провожать.

Приехала, покушала вкусненько, поплакала и уеха-
ла. Жди теперь тебя целую неделю!
* * *
Дорога была недоброй. Аглая то и дело уворачи-
валась от машин, норовящих ее подрезать. Потели
руки, рябило в глазах, светофоры в упор глядели на
женщину за рулем и не давали двигаться. За спиной
беспрестанно сигналили.
* * *
Вульф медленно наливал тягучее вино в бокал
цветного стекла. Горящая рубиновым цветом жид-
кость источала сладостно-отравный аромат.
–Ты нужна мне... – мысленно обращался он к той,
что ехала сейчас по перегруженной тель-авивской ули-
це Бней-Егуда. – Одна ты – и никто другой... Никто...
* * *
Свернув на узкую боковую улочку, Аглая чуть не
врезалась в желтый «Фольксваген», за рулем кото-
рого сидел горбоносый красавец-сабра. Резко затор-
мозила и остановилась. Сабра покинул автомобиль,
не спеша приблизился к Аглае. Его продолговатые
глаза – две сомнамбулы – тускло смотрели на рас-
терявшуюся женщину...
– Все в порядке? – спросила Аглая.
Голова на гибкой шее качнулась, толстая рыбина
губ чуть дрогнула.
– Я доставлю тебе удовольствие. Поехали, – шеп-
нула эта фиолетовая рыбина.

– Найди себе кого-нибудь помоложе! – с досадой
ответила Аглая.
– Помоложе меня не интересуют... Ты мне по-
нравилась... Поехали.
* * *
– У нас мало времени, – постукивая перстнем по
подлокотнику кресла, продолжал говорить Вульф.
– Каменная не ждет. Она уже дала знак. И только ты
можешь что-то изменить. Ты будешь моей, Аглая.
* * *
– С ума сегодня все посходили! – еле успев увер-
нуться от невесть откуда вынырнувшего палевого
«Мерседеса», возмутилась Аглая и нелогично доба-
вила про себя: – как на верблюдах по пустыне едут
– куда ни попадя!
И лишь спустя мгновенье поняла, что автомобиль
этот был миражем. Он двигался навстречу, летел на
скорости неотвратимой беды. И – исчез... Его фары

К разделу

Наши авторы